2. Деятельность Музея антропологии и этнографии в области проведения реэкспозиций во второй половине 1930 гг.
2.1. Создание вводного отдела как практическая реализация проекта реэкспозиции
К концу 1930-х гг. в МАЭ остро встал вопрос о создании новой постоянной экспозиции. С 1925-го г. музеем было накоплено множество этнографических, антропологических и археологических материалов, требующих репрезентации. Изменились и подходы к построению экспозиционного пространства, обусловленные повсеместным внедрением идеологических аспектов в деятельность музеев СССР. Существующая экспозиция, построенная преимущественно по этно-географическому принципу, была признана устаревшей. Отдельные изменения в экспозиции все же происходили. В качестве примера следует привести описанную ранее реэкспозицию японского отдела (1936), а также реэкспозицию отдела Центральной и Южной Америки (1937)[49].
Новая экспозиция должна была начинаться с вводного отдела. Этот отдел изначально мыслился как концептуально оформленное пространство, служащее для подготовки посетителя к осмотру этнографической экспозиции[50]. Т.е. отдел должен был объяснить посетителю, что перед ним предстанет не просто комплекс экспонатов, но наглядный пример определенной ступени общественного развития. Авторами этой экспозиции являлись сотрудники МАЭ: В.В. Гинзбург, А.Н. Юзефович и С.Н. Замятнин. Работы по созданию тематико-экспозиционного плана вводного отдела были завершены к 1938 г., были проработаны методические материалы: фотографии, схемы, карты и др[51].
Реализация планов по созданию отдела, осуществившаяся к 1940 г[52]., в значительной степени превзошла изначальные планы. Как отмечает Т.В. Станюкович, этому способствовало участие в создании отдела выдающихся представителей научной среды Москвы и Ленинграда: Н.Н. Чебоксарова, П.П. Ефименко, а также М. М. Герасимова и др[53]. Известно, что М.М. Герасимов изготовил ряд антропологических макетов: фигуры австралопитека, мальчика-неандертальца, кроманьонцев, бюсты людей европеоидного и монголоидного типа и др[54].
Экспозиция вводного отдела знакомила посетителей с происхождением человеческого вида, а также с развитием человеческого общества от низшей первобытной ступени до варварства[55]. В значительной степени организация экспозиции опиралась на положения Энгельса о проблемах антропогенеза и эволюции первобытного общества, которое, по мнению ученого, стимулировалось развитием труда[56].
Отдельное внимание уделялось характеристике производительных сил первобытного общества, а также их изменениям в контексте общественных и семейных отношений. Эта характеристика осуществлялась при помощи преимущественно археологических материалов. Особенностью новой экспозиции являлась актуализация новых, накопленных в ходе научных экспедиций 1920-1930-х гг., археологических и антропологических материалов. Более того, создание вводного отдела позволяло отразить и новые научные исследования. В частности, впервые был показан способ датировки археологических памятников по геологическим, палеоантропологических и палеозоологическим данным[57].
Ряд стендов отражали явление первобытных верований, так как они играли существенную роль в первобытном обществе. Экспозиция заканчивалась темой современных расовых типов и их географическим распространением. Здесь, на широком антропологическом материале, впервые в МАЭ была показана стадиальность развития человека[58].
Новая экспозиция значительно отличалась от предыдущих. В первую очередь, это было обусловлено тем, что для нее специально закупили новое оборудование, изготовленное из светлого дерева: витрины и шкафы. Ранее в МАЭ при создании выставок и экспозиций использовалось уже имеющееся оборудование. Необходимость приобретения новых витрин и шкафов была продиктована введением в экспозицию небольших по формату археологических и антропологических предметов, которые бы терялись в уже существующих крупногабаритных экземплярах музейно-выставочного оборудования. Т.В. Станюкович отмечает, что для мелкой пластики стали использоваться «шкафы сравнительно невысокие, малой глубины», для экспонатов большего объема и скелетов «глубокие стоячие витрины», а для плоскостного материала «подиумы с вмонтированными на них макетами»[59]. Следует отметить, что новая экспозиция была выдержана в единой стилистике, что способствовало восприятию материала посетителями.
После завершения вводного отдела коллектив МАЭ приступил к реэкспозиции этнографических отделов, которой предшествовало создание ряда тематико-экспозиционных планов. Однако начавшаяся Великая Отечественная война помешала реализовать планы МАЭ по созданию новой экспозиции.
2.3 Анализ китайской экспозиции 1940 г.
Известно, что планам по масштабной реэкспозиции МАЭ не суждено было реализоваться из-за начавшейся Великой Отечественной войны. Исследуя данную тему, мы сталкиваемся с недостатком источников, в частности, отсутствием тематико-экспозиционных планов, подготовленных в рамках работы над проектом по созданию новой экспозиции. Однако имеется ряд архивных материалов, благодаря которым мы можем воссоздать целостную картину экспозиций Китая и Японии к 1940 г., и сравнить их с экспозицией, описанной в путеводителе 1925 г.
В этом параграфе мы проанализируем путеводитель по отделу Китая за 1940 г., выделим основные особенности китайской экспозиции, определим соответствие актуальным тенденциям в области проектирования экспозиционного пространства тех лет, а также сопоставим с экспозицией 1925 г.
Для начала рассмотрим китайскую экспозицию МАЭ 1925 г. Она располагалась в XXI зале на втором этаже[60]. В путеводителе указано, что существенную роль в экспозиции занимали предметы одежды: головные уборы, обувь, украшения[61]. Экспонировался широкий ряд костюмов всех сословий китайского общества – начиная от наемного рабочего и заканчивая форменной одеждой чиновников всех рангов. Демонстрировались предметы декоративно-прикладного искусства: украшенное вооружение, керамические изделия, посуда из фарфора[62]. Были предметы, посвященные теме земледелия и ремесел. Экспонировались музыкальные инструменты. Религия характеризовалась фигурами даосских божеств, одеждой жрецов, моделями храмов[63]. Отсутствовали предметы буддизма, так как они были вынесены в отдельную тематическую экспозицию, посвященную этой религии. Также были выставлены предметы традиционного искусства: резные изделия из кости и дерева, а также образцы живописи[64].
Рассмотрев экспозицию 1925 г., можно сделать вывод, что она была построена исключительно по этно-географическому принципу. Отсутствовали тематико-иллюстративные материалы. Особенности современного положения Китая не раскрывались. Отсутствовал ярко выраженный идеологический аспект: внимание в равной степени уделялось всем слоям общества, не было негативной характеристики определенного класса.
К 1940 г. страны Дальнего Востока также демонстрировались на втором этаже. Следует отметить, что отдел начинался именно с Китая. Первенство этой страны было обусловлено ее культурообразующим влиянием в Юго-Восточной Азии. Китайская цивилизация внесла существенный вклад в развитие дальневосточных государств. Влияние Китая как культурного и политико-экономического центра распространялось на Монголию, Тибет, Японию и территории Индокитая[65]. В качестве примера, демонстрирующего это влияние, следует привести возникновение японской государственности. Известно, что Япония как страна возникла в 8-10 вв. н. э. Наблюдалось активное заимствование достижений китайской цивилизации: письменность (иероглифическое письмо), законодательство, религия[66]. Китайских язык в аристократических кругах японского общества считался маркером образованности. Известно, что вся японская поэзия на заре формирования государства представляла собой подражание китайским аналогам[67]. Такое повсеместное влияние китайской цивилизации продолжалось вплоть до второй половины периода Хэйан (794-1185)[68]. Представители древнего китайского общества осознавали свою значимость на мировой арене. Об этом нам говорит самоназвание китайского государства «Чжунго» – центральная империя / центральное государство, известное еще с 1 тысячелетия до н. э.
Еще одним важным фактором выделения Китая на первый план в экспозиции МАЭ являлось отражение актуальных политических событий. В конце 1930-х гг. Китай противостоял японскому экспансионизму и милитаризму, активно распространяющемуся на территории Дальнего Востока. В 1931 г. Япония вторглась в Маньчжурию и основала там подконтрольное ей государство Маньчжоу-Го. Позже Япония продолжила свое вторжение на территорию Китая, в 1937 г. началась японо-китайская война, продлившаяся вплоть до конца Второй мировой войны. Советский взгляд на эти события был продиктован сложившимися коммунистическими установками в обществе. Японо-китайский конфликт рассматривался как героическая борьба китайского народа с японским империализмом и капитализмом.
Китайская экспозиция начиналась с подробной физико-географической характеристики региона[69]. Указывались размеры территории государства: Китай в рассматриваемый период занимал четвертое место в мире по площади после Британской империи, Франции с колониями и СССР. Экспозиция характеризовала также состав флоры, фауны и полезных ископаемых Китая.
Отдельное внимание уделялось показу основных форм сельского хозяйства, в частности, земледелия. Следует отметить использование марксистской терминологии, адаптированой в рамках советского дискурса. Так, в путеводителе указывается, что проникновение капитализма в сельское хозяйство Китая ускорило расслоение крестьянства на две полярные группы: батрацко-арендаторскую и помещичье-кулацкую[70]. Отмечалось убыстрение процесса исчезновения так называемого «середничества», выраженного в концентрации пахотных земель в руках привилегированных слоев общества, а также в обезличивании масс трудящегося крестьянства.
Этой теме была посвящена диаграмма, размещенная в шкафу № 9, которая приводила следующие статистические данные: 48 % земледельцев составляли бедняки и владели всего 6 % пахотных земель, в то время как остальные земли принадлежали земледельцам из помещичье-кулацкой группы.[71] Как видно, наличие этой диаграммы служило идеологическим целям: показать тлетворное влияние капитализма, выраженное в укоренении неравенства. Тема земледелия также раскрывалась в шкафах под номерами 7 и 8. Здесь были выставлены экземпляры сельскохозяйственного орудия: соха, грабли и борона[72].
Особое внимание на экспозиции уделялось характеристике выращиваемых культур. Шкаф № 4 был посвящен значению риса в контексте китайской земледельческой традиции, раскрывалась тема ирригационных процессов, а также процесса выращивания риса; в шкафах под номерами 5 и 6 демонстрировались особенности китайского чаеводства[73]. В шкафу № 5 были выставлены образцы чая, а в шкафу № 6 экспонировались специальные корзинки, в которых высушивалась чайная масса на финальном этапе изготовления продукта. Культуре табака (как курительного, так и нюхательного) и мака была выделена витрина под номером 108[74]. Следует отметить, что выращивание этих культур занимало существуенную часть в жизни китайского общества тех лет. Табак в Китае производился преимущественно для внутреннего рынка. Мак выращивался с целью производства опиума, который активно распространялся в Китае с середины XIX века[75].
Экспозиция знакомила посетителей и с ремесленным делом китайцев. Тема домашней промышленности раскрывалась в шкафах № 105,106. Здесь были размещены предметы и иллюстративные материалы по ткачеству, плетению из соломы и бамбука, а также выделке орудий производства. Так, в шкафу № 105 экспонировалась картина с изображением ткацкого станка[76]. В 106-м шкафу располагался макет примитивного станка, служащего для плетения циновок из рисовой соломы[77].
Характеристика особенностей быта китайского крестьянства осуществлялась в шкафах № 9 и 10. Здесь был представлен макет крестьянского дома. Макет должен был отражать задачу демонстрации тяжелых условий жизни угнетенного класса. Как отмечено в путеводителе: «модель дома показывает замкнутость семейной жизни крестьянина / окна все во двор, который обнесен стеной/, суеверия / боязнь “сглаза”, а также злых духов, для предохранения от которых служит заслон у ворот, а также “дуй цзы” - надписи заклинания. В доме холодно зимой, душно летом. Окна затянуты бумагой»[78]. Также в этих шкафах демонстрировались средства передвижения: паланкин с фигурой рикши, одноколесная тачка “чэ”, повозка и крытые переносные носилки[79]. Примечательно, что несмотря на крестьянскую ориентированность, был выставлен паланкин, так как он считался транспортным средством привилегированных слоев китайского общества. Вероятно, такой выбор был сделан с целью показать разницу основных видов традиционных средств передвижения китайцев. Помимо сухопутного транспорта демонстрировался также водный. В частности, макет лодки-джонки (шкаф № 10 ) и модель лодки-жилища, которая называлась «сампан» (шкаф № 104)[80]. Такие жилища принадлежали беднейшим слоям китайского общества.
Уделялось внимание и быту зажиточного крестьянства. Модель добротного дома с черепичной крышей, стены в котором были оклеены обоями, а комнаты меблированы по европейскому типу, экспонировалась в шкафу № 103[81]. Отдельно показывалась предметы декора и мебели: в шкафу № 104 размещались модель кровати с матрасом и одеялом; фарфоровая подушка-подставка в виде девушки; декоративный фонарь; свиток с надписью, служащий настенным украшением и т.д[82].
Витрины 101 и 102 были посвящены китайской письменности. Здесь демонстрировались традиционные инструменты, применявшиеся в этой области: кисти, тушь, рисовая бумага, деревянные дощечки, использовавшиеся в китайской ксилографии[83].
Важно отметить, что экспозиция МАЭ не замыкалась лишь на крестьянстве. Тема привилегированных слоев китайского общества также имела место. Шкаф № 15 был посвящен представителям института чиновничества[84]. В нем экспонировался костюм китайского губернатора (надевавшийся только в честь восхождения императора на престол), а также нагрудные знаки, которые служили маркером чина того или иного государственного служащего. Тема военного сословия раскрывалась при помощи портретов на стене, изображавших воинов в традиционном обмундировании, состоявшем из кольчуги, халата, сапог, шляпы с пером, меча и лука со стрелами[85].
Следует отметить, что в экспозиции также поднималась проблема угнетения женщины в китайском традиционном обществе. Шкаф № 20 был посвящен распространенному в аристократических кругах обычаю бинтования ног[86]. С 4-5-и лет девочкам бинтовали ноги, что приводило к деформации ступни. Девушка с такой «детской» ступней считалась красивой и высоко ценилась. Также в этом шкафу демонстрировался традиционный свадебный костюм.
Тема смерти в Китае была непосредственно связана с традиционными верованиями. В шкафах № 97,98 экспонировались атрибуты похоронных процессий: модели лошади и воинов, которые помещались в гроб умершему представителю воинского сословия; изображения платьев, а также золотых и серебряных слитков, которые сжигались во время похоронных церемоний; табличка с именем умершего[87].
Китайская экспозиция также характеризовала религию страны. Освещалась тема Даосизма (шкафы № 95, 96) и Буддизма (шкаф № 99, 100). Здесь были выставлены различные религиозные атрибуты: амулеты, изображения божеств и т.д[88].
Существенный акцент в экспозиции делался на традиционном театральном и музыкальном искусстве. Под это направление китайской культуры было выделено целых 8 шкафов (№ 21-28)[89]. В них были представлены музыкальные инструменты: барабаны, гонги, флейты, скрипки, 4-х струнные щипковые «лютни» и др[90].
На этом обзор традиционного уклада жизни китайского общества в экспозиции МАЭ заканчивается. Однако следует выделить тенденцию характеристики актуального положения показываемой страны, продиктованную возрастающим интересом к изучению современности в этнографической науке СССР в 1930-е гг.. Это было характерно и для японской экспозиции, рассматриваемой ранее, где были выставлены современные земледельческие орудия, в частности, американские плуги, а также ряд статистических данных, отражающих положение японского крестьянства в XX в. Данная тенденция не обошла и раздел Китая. Финальная часть экспозиции знакомила посетителя с борьбой Китая против японских захватчиков. Здесь применялись преимущественно иллюстративные материалы. Всего было представлено 12 информационных щитов, каждый из которых концентрировался на определенной проблеме: агрессивная политика Японии в сторону Китая, продвижение японской армии по китайской территории, организация единого народного фронта во главе с Мао Цзэдуном, участие китайской авиации в налетах на японские города, популярность китайской армии среди народа, организация партизанского движения и др[91]. Таким образом, экспозиция формировала представление посетителя о борьбе китайского народа с агрессией капиталистической Японии.
Итак, экспозиция 1940 г. существенно отличалась от предшествующей ей экспозиции 1925 г. В первую очередь, следует отметить изменение метода экспонирования. Если в 1925 г. использовался сугубо этно-географический принцип, то в экспозиции 1940 г. мы наблюдаем синтез этно-географического и тематико-иллюстративного метода. С одной стороны, экспозиция все также была посвящена одной стране, однако теперь наблюдалось разделение на ряд проблем (роль женщины, тяжелый быт крестьянства и т.д.), которые на экспозиции освещались. Также мы отчетливо видим смещенный акцент в пользу демонстрации крестьянской жизни, угнетенной феодально-капиталистическим строем. Показано негативное влияние феодализма и капитализма на китайское общество.
Экспозиция 1940 г. характеризуется обилием иллюстративного материала: информационных щитов с текстами, фотографиями, графиками и диаграммами. Более того, заключительная часть, посвященная актуальным событиям в Китае, состояла исключительно из материалов такого характера. Показ современности является важным отличием экспозиции 1940 г. от экспозиции 1925 г. Если в 1925 г. тема современности никак не затрагивалась, то в 1940 г. ей уделялось особое внимание.
Рассмотрев организацию китайской экспозиции, можно сделать вывод, что она в полной мере характеризовала особенности традиционной жизни страны. Всего было раскрыто 9 тем: физико-географический обзор региона, сельское хозяйство, ремесла, традиционный быт, письменность, роль женщины в обществе, культ траура в китайской народной традиции, религия, музыка и театр, современный период. Экспозиция, наполненная музейными предметами, сопровождалась обилием тематико-иллюстративного материала (заключительная часть состояла исключительно из информационных щитов), что отражало актуальные тенденции в области проектирования музейных экспозиций 1930-х гг. Характерен идеологический аспект: акцент экспозиции смещен в сторону угнетенного крестьянства, которое вынуждено жить в бедности из-за сложившейся феодально-капиталистической системы. Таким образом, китайская экспозиция соответствовала основным требованиям, предъявляемым к музеям сложившейся политической системой, однако следует отметить, экспозиция была насыщенной и содержательной, за счет наличия подлинных музейных предметов позволяла в полной мере ознакомиться с культурой традиционного Китая.