« Предыдущая Следующая »

3.3. Уголовное судопроизводство на сегодняшний день

Оценивая работу законодателя по поправкам в уголовное и уголовно-процессуальное законодательство в 2021 г., отмечу, что она была крайне активной. Рассмотрим наиболее важные, на мой взгляд, изменения.

Внесены изменения в понятие разумного срока уголовного судопроизводства, изложенное в ст. 6.1 УПК.

В разумный срок уголовного судопроизводства включен период не только с момента начала процедуры уголовного преследования до момента его прекращения (как в предыдущей редакции), но и с момента подачи заявления о преступлении до момента уголовного преследования (для оценки разумных сроков в интересах потерпевшего от преступления)[41].

Данное изменение связано с соответствующей позицией Конституционного Суда РФ и важно для соблюдения прав потерпевших в уголовном судопроизводстве.

Внесены поправки в ст. 28.1 УПК о прекращении уголовного преследования.

С учетом указанных законодательных изменений в ст. 28.1 Кодекса о прекращении уголовного преследования ущерб, причиненный бюджетной системе РФ преступлением, может быть погашен в любой момент производства по делу (а не только до назначения судебного заседания, как в предыдущей редакции данной статьи), что является основанием для прекращения уголовного преследования по ст. 198–199.4 УК[42].

Изменение нельзя назвать знаковым, но в целом оно устраняет существовавший ранее «косметический» пробел, то есть является позитивным с точки зрения либерализации закона.

Изменена категория дел, которые могут рассматриваться в особом порядке.

Отныне в особом порядке судебного разбирательства при условии согласия обвиняемого с предъявленным обвинением могут рассматриваться только дела о преступлениях небольшой и средней тяжести – то есть дела о тяжких преступлениях из рассмотрения в особом порядке исключены. Это изменение не касается дел в отношении лиц, заключивших досудебное соглашение о сотрудничестве[43] (в таких случаях по-прежнему в особом порядке могут рассматриваться дела в отношении обвиняемых в тяжких и особо тяжких преступлениях).

Во втором чтении принят законопроект об ограничении применения особого порядка.

Указанное изменение, несомненно, наиболее существенно повлияет на систему уголовного преследования. Будет ли это влияние позитивным? У меня по этому поводу есть серьезные сомнения, несмотря на доводы многочисленных сторонников отмены особого порядка. Изменение повлечет увеличение нагрузки на судей, повлияет на сроки рассмотрения уголовных дел. Увеличится ли количество оправдательных приговоров по делам о тяжких преступлениях? На мой взгляд, если и увеличится, то крайне незначительно, что связано с общим подходом судей к оценке доказательств по уголовным делам.

Так, по делам, рассматриваемым в особом порядке в силу ч. 7 ст. 316 УПК, суд вправе вынести обвинительный приговор, если придет к выводу, что обвинение обоснованно и подтверждается собранными по делу доказательствами, в связи с чем в силу закона судебная оценка по делам, рассмотренным в особом и в общем порядке, не должна различаться[44].

Полагаю, речь идет не о принятии назревших мер по улучшению качества отправления правосудия и справедливой судебной оценке доводов обвинения и защиты, а о «косметических» мерах, которые, напротив, под видом либерального изменения лишают обвиняемых по делам о тяжких преступлениях возможности выбирать порядок рассмотрения дела и гарантированно получить меньшее наказание.

Постановления Пленума ВС, с одной стороны, носят рекомендательный характер и не имеют силы закона, но с другой – порой настолько существенно влияют на формирование правоприменительной практики, что не упомянуть о них в обзоре было бы упущением.

Так, Пленум ВС был традиционно активен в принятии разъяснительных постановлений по вопросам уголовного преследования. Приведу несколько наиболее важных.

Изменения в Постановление от 19 декабря 2013 г. № 41

Верховный Суд напомнил о такой мере пресечения, как запрет определенных действий, о причинении вреда охраняемым законом интересам при наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, а также о некоторых положениях о контрабанде и должностных преступлениях[45].

Изменения связаны с введением новой меры пресечения, избираемой на основании судебного решения, – запрета определенных действий. В связи с этим документ теперь называется «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога и запрета определенных действий».

Постановление не содержит каких-то революционных формулировок, состоит из «приятных» для адвокатов позиций, связанных с необходимостью оценки доводов, приводимых нами в каждом судебном заседании. Однако столь же традиционно все эти доводы в большинстве своем на практике не учитываются. Тем не менее знать и цитировать в судах данное постановление, на мой взгляд, необходимо.

Изменения в Постановление от 15 ноября 2016 г. № 48 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности».

Изменения также носят во многом «косметический» характер, но не могу не приветствовать позицию ВС о том, что по каждому поступившему ходатайству следователя надлежит проверять, есть ли в постановлении следователя и материалах сведения о непредпринимательском характере действий подозреваемого (обвиняемого), а также о том, что ссылки на корыстный мотив или способ распоряжения похищенным имуществом не являются подтверждением подобного вывода. К сожалению, на практике суды крайне редко руководствуются указанными разъяснениями, что, однако, не лишает адвокатов необходимости ссылаться на них в обоснование их позиции[46].

Изменения в Постановление от 16 октября 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий».

Поправки во многом связаны с дополнительными разъяснениями судам в связи с применением ст. 200.4 (злоупотребления в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных или муниципальных нужд) УК.

В постановлении приведены важные для формирования правоприменительной практики примеры иной личной заинтересованности при совершении злоупотребления: «…иная личная заинтересованность при совершении деяния, предусмотренного статьей 200.4 УК РФ, может выражаться в стремлении работника контрактной службы, контрактного управляющего или иного лица, представляющего интересы заказчика в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных или муниципальных нужд, извлечь выгоды неимущественного характера для себя или других лиц, в том числе получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, например в трудоустройстве или продвижении по службе своего родственника[47].

Также может рассматриваться в качестве проявления иной личной заинтересованности применительно к данному составу преступления стремление в результате допущенного нарушения законодательства Российской Федерации о контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных или муниципальных нужд получить поощрение по службе, государственную или иную награду, занять более высокую должность и т.п.[48]».

Принято Постановление от 13 октября 2020 г. № 23 «О практике рассмотрения судами гражданского иска по уголовному делу».

В данном постановлении приведены разъяснения по вопросу рассмотрения судами гражданских исков по уголовным делам[49].

Пленум ВС принял постановление о практике рассмотрения гражданских исков по уголовным делам.

В ходе выступления судья-докладчик объяснила, почему редакционная комиссия не прислушалась к мнению Генпрокуратуры и Минюста, которые предлагали не применять правила ГПК к подсудности не разрешенных в уголовном процессе исков.

Определенные вопросы возникали в судах при рассмотрении возможных гражданских исков к организациям-работодателям в связи с причинением вреда преступлением работника при исполнении его обязанностей. Судьи зачастую отказывались принимать такие гражданские иски. В связи с этим ВС привел важное разъяснение: «…при рассмотрении уголовных дел о преступлениях, связанных с причинением вреда работником организации (юридического лица) при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей (например, о преступлениях, предусмотренных частью 2 статьи 109, статьями 143, 238 Уголовного кодекса Российской Федерации, далее – УК РФ), к участию в деле в качестве гражданского ответчика привлекается юридическое лицо (статья 1068 ГК РФ); если при совершении преступления вред причинен источником повышенной опасности (например, по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 263, 264 УК РФ), – владелец этого источника повышенной опасности (статья 1079 ГК РФ)» (п. 5)[50].

Постановление содержит ответы фактически на все вопросы, возникающие при рассмотрении гражданского иска в уголовном судопроизводстве, в связи с чем обязательно для изучения адвокатами[51].

В завершение следует также отметить, что сегодня российская уголовно-процессуальная наука имеет значительно менее замкнутый характер, чем в советское время. Помимо общего изменения политического контекста, это, в частности, вызвано вступлением России в Совет Европы, необходимостью изучения разнообразных европейских и международных рекомендаций, а также судебной практики Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) в сфере уголовного судопроизводства. В таких условиях значительно увеличилась роль сравнительно-правовых исследований. Впрочем, иного и не может быть с учетом отмеченных дискуссий об оптимальной модели развития российского уголовного процесса, предполагающих прежде всего адекватный не только исторический, но и сравнительно-правовой выбор.

« Предыдущая Следующая »
Похожие публикации
Похожих публикаций не обнаружено.