« Предыдущая Следующая »

2.  Театральная судьба романа «Братья и сестры»

Не менее важной страницей истории романа «Братья и сестры» является его сценическая история. Над произведениями Ф. А. Абрамова работали Архангельский театр драмы им. М.В. Ломоносова, Московский театр драмы и комедии на Таганке, Московский драматический театр имени Н.В. Гоголя, Московский драматический театр на Малой Бронной, Ленинградский театр имени Ленинского Комсомола, Ленинградский театр имени В.Ф. Комиссаржевской, Новгородский театр драмы им. Ф.М. Достоевского, Ярославский академический театр имени Федора Волкова, Омский академический театр драмы, Саратовский драматический театр им. Карла Маркса, Государственный русский драматический театр КАССР (Петрозаводск), Русский драматический театр им. Н.К. Крупской (г. Фрунзе), Республиканский русский театр драмы имени М. Лермонтова (г. Алма-Ата), Молдавский академический музыкально-драматический театр им. А.С. Пушкина (г. Кишинев), Городской театр Брно (Чехия) и др.[46]

Однако самой признанной театральной постановкой романов Ф. А. Абрамова, начиная с семидесятых годов и по сегодняшний день, считаются постановки Ленинградского Малого драматического театра (сейчас  –  Академический Малый драматический театр  –  Театр Европы (г. Санкт-Петербург), осуществленные режиссером Львом Додиным, –  спектакль «Дом» и сценическая дилогия «Братья и сестры», которые имеют свою большую историю.

2.1. Жизненная и творческая биография Льва Додина

Лев Абрамович Додин родился в г. Сталинск (сейчас – г. Новокузнецк) 14 мая 1944 года (год рождения и Малого драматического театра)[47]. С окончанием войны семья вернулась в Ленинград. С детства увлеченный театром Л. А. Додин вместе с будущим режиссером С. Соловьевым занимался в Театре Юношеского Творчества (ТЮТ) при Ленинградском дворце пионеров. После окончания ЛГИТМиКа в 1966 году Л. А. Додин попадает в режиссерскую команду ТЮЗа. Десятилетний путь к «Братьям и сестрам» и «Дому», начинается здесь, с широкого понимания «психологизма», с освобождения от диктата пьесы, с этюдного выстраивания действия[48].

Свою театральную идеологию Л. А. Додин всегда возводил к Станиславскому и Мейерхольду. Особенно молодого режиссера привлекала идея Станиславского о театре-студии – театре единомышленников. Способы работы Л. А. Додина с прозой весьма устойчивы: отказ от инсценировок, медленная и кропотливая работа над всем текстом, погружение исполнителей в общий процесс, а не только в работу над своей ролью. Доктор искусствоведения В. Н. Галендеев неоднократно отмечает феномен додинского творчества, пропитанного религиозной интуицией. Однако речь идет не о принадлежности режиссера к какой-либо определенной конфессии, а о «глубоко внутренней религиозности художника, для которого познание себя в Боге и Бога в себе — опора в судьбе и творчестве».[49]

С самого начала творческого пути Л. А. Додин определил для себя правило: «художник должен пытаться говорить правду – именно как художник»[50].

Доцент кафедры истории театра и кино Института филологии и истории П. Б. Богданова в своей статье, посвященной анализу типологических особенностей, эстетических и мировоззренческих принципов поколения режиссеров-семидесятников, отмечает: «Это было поколение без иллюзий. Поэтому их критика социализма была радикальнее. Они окончательно развеяли тоталитарные мифы. Лев Додин провел анализ революционной болезни с момента ее зарождения в России («Бесы» Ф. Достоевского) и до сталинских времен (абрамовские спектакли «Дом» и «Братья и сестры», «Жизнь и судьба» В. Гроссмана)[51]. В этой же статье, говоря о том, что режиссеры стали решать вопросы взаимоотношения человека и Бога, автор пришла к такому выводу: «На этом этапе истории стало понятно, что человеческая жизнь не определяется только социумом…»[52].

Во время активной работы в МХАТ в начале 1980-х Л. А. Додину поступило предложение стать художественным руководителем МДТ. Решающим моментом в непростом выборе стала смерть Ф. А. Абрамова в 1983 году. Л. А. Додин вспоминал: «Мы пережили такое сильное потрясение, чувство общности, потери, и как-то стало ясно, что мы должны сделать «Братья и сестры», полноценный спектакль, без всяких урезок. И какое-то чувство действительного братства еще раз возникло в этими ребятами, с этой землей, которую мы хорошо знали и которая еще раз потрясла своей нищетой, своей всегдашней правдой, замешанной на неправде…»[53].

Профессор школы-студии МХАТ О. Егошина в своей книге сделала следующий вывод: «Малый драматический театр – это воплощение философской утопии Льва Додина».

2.2. История спектаклей «Братья и сестры» и «Дом»

К работе над постановкой эпопеи Ф. А. Абрамова Л. А. Додин приступил еще в 1976 году совместно с Аркадием Кацманом в дипломной работе на курсе Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии, так и прозванным впоследствии – «братья и сестры».

Работа над спектаклем началась с погружения студентов в мир северной деревни. Прототипом Пекашино является малая родина писателя – д. Веркола Пинежского района Архангельской области, куда отправились молодые люди в 1977 году. Позже многие из студентов стали артистами МДТ и уже на профессиональной сцене участвовали в спектаклях «Дом» (1980) и «Братья и сестры» (1985), в ходе работы над которыми снова были совершены поездки на родину Ф. А. Абрамова.

В интервью газете «Известия» (1986) необходимость этих поездок Л. А. Додин объяснял так: «Нам нужна была поездка в Верколу…не только для того, чтобы изучить говор, музыку, фольклор…И для этого, но еще для того, чтобы придать процессу рождения спектакля только ему присущий характер»[54].

Однако в первый раз ленинградским студентам пришлось ехать без благословения Ф. А. Абрамова, потому что «самые симпатичные» девушки курса, подосланные к писателю, лишь вызвали его гнев: «Какие-то девчонки на каблучках собираются играть спектакль о народной жизни, о войне. Да вы меня опозорите…»[55]. Отношение Ф. А. Абрамова изменилось, по-видимому, когда он увидел, что студенты искренне пытаются постичь деревенскую жизнь: они учились косить, пахать, работать на скотном дворе.

Встреча студентов с писателем состоялась 19 августа 1977 года. В дневнике писателя позже появится запись: «Самый счастливый и радостный день! И от кого счастье-радость? От студентов Ленинградского театрального института. Семь часов сидели за столом в одной из келий монастыря при керосиновой лампе. Говорили о Пинеге и Верколе, местных людях, затем пели…»[56]. Хорошее впечатление на писателя и его жену произвел и Л. А. Додин – «тридцатитрехлетний брюнет-бородач»[57].

В ноябре того же года Ф. А. Абрамов запишет свои размышления по поводу встречи со студентами театрального института, уже проделавших большую работу над спектаклем: «…опять радость, опять восторг. 23 студента, и все 23 – сама чистота, сама непосредственность. Такого мне еще не встречалось. Единицы – да. Но чтобы коллектив…Нет…А в общем, благодарение Богу, что на моем пути попались эти студенты»[58]. И затем, в 1979 году, во время очередной обрушившейся критики на Ф. А. Абрамова, в дневнике он отметит: «Единственная в эти дни радость – мои юные друзья с Моховой…Диво-дивное эти ихние «Братья и сестры»! Порой мне даже казалось: их спектакль сильнее даже «Деревянных коней» на Таганке»[59] и беспокоился, что «атака» начнется и на студентов: «…Не потому ли не оставят ребят в Ленинграде, что они слишком талантливо, слишком яростно и бескомпромиссно сделали свою первую работу?...»[60].

По мнению Л. В. Крутиковой-Абрамовой, пафос передают песни, пронизывающие весь спектакль. Сам Ф. А. Абрамов часто напевал полюбившиеся строки, которые исполнял И. Скляр:

Кто это мы, что нужно нам в этом Пекашино?

Может, оно выдумано, может, подкрашено…

Дома вдали мы б не смогли

братьями стать и сестрами,
Ищем мы боль, ищем мы соль этой земли.

 

«Мы хотим, чтобы наш театр был домом, который имеет свою историю, свои пристрастия, своих близких... Символично и название спектакля, которым мы каждый раз открываем новый сезон, — “Дом”»[61],

- скажет позже Л. А. Додин.

«Дом» стоит особняком в репертуаре МДТ. С премьеры спектакля 15 мая 1980 года начался новый период истории Областного Малого драматического театра. Смелость театрального языка, правда, рассказанная писателем и театром, была неприемлема для чиновников культуры. «Снова битва за «Дом», за спектакль…Спектакль шел контрабандой… Был ли такой суровый и беспощадный разговор о сегодняшней эпохе?»[62]. В 1982 году выходит спектакль-фильм «Дом», созданный Творческим объединением «Ленфильм». Ф. А. Абрамов неоднократно звонил министру телевидения Лапину, требуя выпустить его в эфир, но получал отказ по разным причинам: показана мрачная и «закопченная деревня», много сцен «пьянства» (в стране в это время шла антиалкогольная кампания) и т.д.[63]

За годы жизни спектакля сменилось несколько поколений исполнителей, но благодаря пленке зритель может увидеть премьерный состав. У постановки оказалась долгая и счастливая судьба: Государственная премия СССР в 1986 году и гастроли по всему миру.

Исполнителем роли Михаила Пряслина был Николай Лавров, которого Ф. А. Абрамов не сразу принял – «слишком красив».  Кончина исполнителя главной роли в 2000-м году прервала двадцатилетнюю жизнь спектакля, после его смерти спектакль был сыгран лишь один раз в сопровождении элементов кинохроники[64]. О работе Татьяны Шестаковой, исполнившей роль Лизы Пряслиной, Ф. А. Абрамов писал: «…Таня – чудо! Ярославская Лизка поразила меня, но эта и ярославскую за пояс заткнула. Все первое действие сидел с мокрыми глазами…»[65].

Роль Григория Пряслина, «эпилептика и святого», была исполнена Сергеем Бехтеревым, чья работа неоднократно была оценена критиками. Не менее запоминающимися исполнителями ролей стали: Игорь Иванов (Егорша), Вера Быкова (Евдокия-великомученица), Галина Филимонова (Анфиса), Феликс Раевский (Петр Житов) и др.

Постановка Л. Додина, А. Кацмана и С. Бехтерева «Братья и сестры» была впервые представлена публике 9 и 10 марта 1985 года (сценическая дилогия: «Встречи и разлуки» и «Пути-перепутья»). Наутро после премьеры объявили, что умер Константин Черненко. Актеры вспоминают, как расходясь на рассвете из театра, они гадали, что бы значило для новорожденного спектакля траурное убранство. О. Егошина, отмечает, что за годы репетиций «Братьев и сестер» произошло немало громких исторических событий: смена двух генсеков ЦК КПСС, гибель теплохода «Александр Суворов», уничтожение южнокорейского пассажирского «Боинга-747», принятого за самолет-шпион. Репетиции шли в атмосфере нарастающей военной напряженности, что находило отражение в работе над спектаклем.

В перестроечные годы спектакль стал эпохальной вехой. Культ личности к тому времени был давно развенчан, коммунистическая идеология – формально осуждена. Актеры укрепились в более сложной правде, которая была лишь намечена в середине 80-х годов.

Труппа МДТ была практически полностью занята в «Доме» и «Братьях и сестрах» (практически пятьдесят человек), поэтому роли одного и того же героя в разных спектаклях исполняли разные актеры. Во-первых, это было сделано в соображениях производственной необходимости, а во-вторых, полярные характеры действительно создавали ощущение «роевой жизни», сродство и близость [66].

Решив ставить заново «Братья и сестры», Л. А. Додин оставил большинство исполнителей студенческого спектакля. По-прежнему Лизу играла Наталья Акимова, Егоршу – Сергей Власов, Петра Житова – Игорь Иванов, деревенского юродивого Юру – Игорь Скляр и т.д. Самой значимой заменой стала роль Михаила Пряслина. Так, роль брата-отца досталась выпускнику следующего курса Петру Семаку, чья судьба во многом была схожа с судьбой героя романа: актер рос в деревне, детство было трудным, приходилось много работать физически.

Кроме того, роль Ганичева в этот раз сыграл соавтор инсценировки С. Бехтерев, создавший незабываемый образ уполномоченного в старой шинелишке и с железными зубами. В одном из интервью Н. Акимова поделилась: «Для нас каждая замена очень болезненна. Мы сочиняли спектакль как поэзию, из которой нельзя убрать ни одной запятой»[67].

По мнению А. Даниловой, «Додин строит спектакль на соединении несоответствий. Звериная жестокость уживается с жертвенностью, рыдания – со смехом, крестное знамение – с революционным "Наш паровоз вперед летит". Деревенский юродивый Юра, пересмешник-домовой, с его ужимками, с его гнусавым матерком – своеобразное воплощение их маленькой, искореженной, но оттого только более концентрированной радости»[68].

Огромную работу над речью актеров спектаклей «Дом» и «Братья и сестры» провел педагог-репетитор Валерий Галендеев: «открыли гармонию нередуцированных гласных («о» так «о», «у» так «у» — в полный звук), проникли в звуковой секрет твердого «г» (как пишется, так и говорится — «чего», а не «чево»)… Проникнув в подлинность звукового образа, они одним махом преодолели дистанцию, отделявшую их от «народного эпоса»»[69].

Пинежский говор придал не только естественность происходящим действиям на сцене, но и определенную форму, ритм. Из путешествия актеры привезли одежду (художник по костюмам – Инна Габай), утварь и предметы быта, которые приобрели силу материального документа. Таким образом, натуральные вещи служили пробуждению исторической памяти актеров и зрителей. «Сочетание предельной реальности с театральной образностью – ключ к понимаю спектакля…»[70].

Сценографией спектаклей занимался Эдуард Кочергин, неоднократно оформлявший спектакли деревенской тематики. На сцене «Дома» Э. Кочергин создал «абрис северной пра-архитектуры»[71]: четыре вертикальных столба и пять передвижных горизонтальных охлупней крыш, завершавшиеся деревянными конями, обозначавшие дом того или иного героя.      Оформление «Братьев и сестер» (1985), под руководством Э. Кочергина, оказалось необычно смелым: сцена отделялась от зрителей деревянными «огородами» - воротами из жердей, распахивающимися в зал, а передвижной плот из темного бревна становился то стеной избы, то потолком бани, то телегой, то телеэкраном сельского клуба.

Спектакли имели успех не только у рядовых зрителей, но и у ценителей театра. Гастроли МДТ по Москве в 1986 году стали крупнейшим событием столичной театральной жизни. В статьях и рецензиях отмечалось смелое проникновение театра в глубины абрамовской прозы. «Не вошедшее в текст проступает в подтексте, оставленное за пределами действия учтено в деталях и построении, оброненное Абрамовым слово стало образом, либо бережно подобрано в другой сцене»[72], – отмечала М. Дмитриевская. Историк советского театра Е. Сурков писал об особой самобытности спектакля: «Театр развернул такое многоцветье лиц, судеб, человеческих восходов и заходов, какого, говорю это уверенно, опираясь на свой вот уже полувековой театральный опыт, никогда еще не знала наша сцена…»[73]. Похожее высказывание встречаем и у Л. В. Крутиковой-Абрамовой: «Такого правдивого, оригинального, многократного, сочного, разножанрового и духоподъемного спектакля мы, пожалуй, не видели больше на сцене»[74].

Все наиболее драматичное и социально значимое в романе вошло в спектакль. Благодаря знакомству с автором, глубокому изучению народной жизни, быта, традиций, языка, характеров, стремлению к максимальной достоверности и конкретности в показе событий и всей боли народа Малый драматический театр добился таких масштабных результатов. Методы работы Л. А. Додина с артистами позволили театру выразить на сцене высшую правду, придать спектаклям характер полной жизненной достоверности, что необходимо для пересказа абрамовской прозы. «Лев Додин поставил спектакль-реквием, спектакль-эпитафию огромному пласту народной жизни, той Атлантиде деревенской Руси, которая при нас медленно уходила в небытие вместе с погубившим её строем»[75].

Для МДТ Ф. А. Абрамов стал не просто автором текста спектаклей, а со-творцом и создателем самого театрального дела. «Самые главные и сокровенные для себя истины ленинградский Малый драматический театр осознает и говорит сегодня словами Федора Абрамова»[76], – признает Л. А. Додин. Действительно, на прозе Федора Абрамова основывалась философия и поэтика труппы. В свою очередь, и театр дал «деревенской прозе» особую жизнь и даже раскрыл в ней библейское звучание.

« Предыдущая Следующая »
Похожие публикации
Тридцатилетняя война
Курсовая работа по теме "Тридцатилетняя война" по предмету "Всемирная история".
История и учение суфийского тариката Йасавийа в Средней Азии
Курсовая работа на тему "История и учение суфийского тариката Йасавийа в Средней Азии" по предмету "История Центральной Азии".